Любимая для колдуна. Лёд - Страница 76

Кивнула девушкам и покинула помещение. Всё, чего хотела, — отмыться от сегодняшнего ужина, от липких взглядов любовниц. А самое главное — от своей доверчивости. Сердце разрывалось. Хотелось плакать, но я знала: здесь не время и не место давать волю чувствам.

Глава 17

Спустя час я сидела в мастерской за столом и рисовала. Следы слёз давно исчезли, смытые водой во время душа.

Вернулось спокойствие. Пока ещё шаткое, но я чувствовала, что выбранные ориентиры и решимость совсем скоро превратят его в незыблемую уверенность. Я разрешала себе ошибаться и никогда не корила себя за промахи. Всё есть опыт, даже когда обжигаешься или совершаешь необдуманные поступки.

Работа быстро помогла отвлечься от настоящего. Я с головой ушла в творчество. Крылья жар-птицы получились идеальными. Осталось дорисовать мелочи.

Положив будущее украшение на горячий камень, подошла к окну. Наступила глубокая ночь. За окном с самого вечера буйствовала непогода. Снежинки закручивались с сумасшедшей скоростью и бились в стекло. Стихия холода и ветра сходила с ума, напевая заунывно-мрачные мелодии.

Я села на подоконник, наблюдая, как лютует метель, когда в зеркальном отражении увидела под потолком нечто живое. Зажмурилась на миг и снова открыла глаза. Затаила дыхание и медленно повернула голову. Сердце колотилось как бешеное, когда я разглядывала невесть откуда взявшуюся маленькую птичку. Оранжевую, с длинным хвостом и полупрозрачными крыльями. Точь-в-точь как нарисованная на камне.

Пока я думала, как побыстрее сбежать, не привлекая внимания птички, мелкое создание радостно порхало по мастерской. Снежных бабочек и лошадей видела. Но тогда рядом был Ридерик, вытворяющий чудеса. Сейчас же дракон определённо был занят. Руну на руке тоже видела. А вот полупрозрачных, ранее рисованных, но оживших птичек — нет.

Тихонечко сползла с подоконника и вдоль стеночки мелкими шажочками двинулась к дверям, неотрывно следя за птицей. Даже не сомневалась, что здесь совершается колдовство. Только вот чьё оно, почему — ответов не было.

Неожиданно птичка засветилась сильнее, пока вдруг не вспыхнула, как маленький огонёк. Она исчезла, а я застыла, не зная, что предпринять.

Бегство было отложено. С замиранием сердца я направилась к чёрному камню, на котором лежала моя поделка, а затем, привстав на цыпочки, издалека посмотрела на неё. Жар-птица была на месте, ровнёхонько без изменений.

Может, это галлюцинация от усталости и переживаний? Привиделось? Напридумывала и рада стараться?

В тишине я слышала только своё взволнованное дыхание и чуть не подскочила от неожиданности, когда двери в мастерскую с шумом открылись. Быстро развернулась, встречая незваного гостя.

На пороге стоял Ридерик. В той же тёмной одежде, разве что без стека. В накинутой на плечи шубе, покрытой снегом. В пристальном настороженном взгляде колдуна сквозила глухая тоска. Между нами повисло молчание. Дракон не спешил что-либо говорить, не проходил в мастерскую. Явно ждал моих действий и слов.

— Милорд? — чуть наклонила голову я. — Что-то случилось?

Мой спокойный голос, видимо, послужил толчком. Ридерик небрежным движением сбросил шубу на пол, а затем подошёл.

— Ева, — с надрывом произнёс он, — мне никто не нужен, кроме тебя.

— О чём вы?

— Сразу после ужина я покинул дворец, — глухо ответил Ридерик. — Милен провела вечер в одиночестве.

— Знаю, милорд, — краешками губ улыбнулась дракону.

— Откуда? — прищурился Альросский.

— Метель только стихла, милорд. Когда вы отсутствуете, всегда идёт снег.

Ридерик одобрительно улыбнулся.

— Метель можно не вызывать.

Я кивнула, соглашаясь.

— Вам виднее. Если позволите, пойду к себе. Уже слишком поздно.

Попытку шагнуть к дверям пресекли его объятия. Дракон порывисто привлёк меня к себе, коснулся рукой волос, убирая с лица непослушную прядь.

— Снежинка… — Ридерик не скрывал тревоги, — почему ты бежишь? Я же слышу, как бьётся твоё сердечко, как срывается дыхание. Меня не интересуют женщины, кроме тебя.

— Вы, наверно, забыли, милорд… Я никогда не смогу принять необоснованную жестокость.

— Ева…

Он взял меня за подбородок и приподнял, чтобы снова видеть мои глаза.

— Моё чувственное, трепетное сокровище с добрым сердцем, — с лёгкой хрипотцой произнёс он, — не отталкивай своего дракона, девочка.

— Мне важно доверие в отношениях.

— Ты можешь мне доверять.

— Но вы, милорд? Вы доверяете мне?

Моя рука лежала на мужской груди, останавливая Ридерика. Он должен понять, что помимо верности в отношениях есть доверие. Ситуации могут быть разными. Знаковой и весьма показательной оказалась последняя, в парке с Грегом. И ведь неизвестно, что случилось с парнем. Жив ли он, пришёл ли в себя.

— А…

Я собралась задать вопрос о стражнике, как горячая ладонь накрыла мои пальцы.

— Если ты о мальчишке, Ева, — Ридерик слегка помрачнел, — казни не будет.

— Грег жив?

— Почему нет? Он в порядке.

Когда до меня дошёл смысл сказанного, в груди появилось тепло. Оно усиливалось и разрасталось, будто маленькое солнце решило согреть меня, замёрзшую в этом мире. Тёплая волна нахлынула и растеклась внутри, вызывая искреннюю радость.

— Он — счастливец, — с лёгкой усмешкой произнёс дракон. — И обязан тебе своей жизнью.

— Благодарю, милорд, — выдохнула с облегчением.